Продолжение. Начало здесь

К определению сетецентричной войны и выигрыша в ней

Современные типы войн носят различные, но близкие определения – информационные, информационно-психологические, сетевые, сетецентричные (net-centricwarfare), управленческие. Сейчас не будем разбираться в их различии, но остановимся на сетецентричном типе войны, полагая, что он включает в себя все остальные, служит их формой выражения и реализации, и наоборот, вмонтирован в них как частный случай. При желании и выбранном угле зрения может увидеть и то, и другое. По большому счету, суть сетецентричных войн от этого не изменится и не может быть уменьшена на что-либо из перечисленного.

Все существующее понимание СЦВ в России (наиболее полно оно представлено в материалах специализированного журнала «Информационная война»⁴) можно свести к следующему:

1. в понимании, в создании инфраструктуры и освоении техник ведения СЦВ Россия существенно отстает от Запада, в первую очередь, от США – даже трудно точно сказать, на сколько шагов мы отстали и как быстро увеличивается разрыв;
2. осознание и научные разработки в области СЦВ в России преимущественно рефлексивны и не проактивны – формируются как защитные и ответные действия (противодействие), в логике «догоним и перегоним Запад», оставаясь в фарватере западной парадигмы ее понимания и осуществления. Но известно, догоняющий тут – не догонит (опыт СССР это показал);
3. самыми неразработанными теоретическими частями СЦВ являются ее метафизическая сторона и понимание постиндустриального общества, т.е. наиболее фундаментальные основы СЦВ, которые одновременно являются и ее «результатами победы», основным призом.

Как итог: в России не ставится задача выигрыша в СЦВ (не проиграть бы), тем более не ставится задача асимметричного ответа – выигрыша на совершенно иных, своих собственных основаниях. И я полагаю, что отсутствие такой постановки на выигрыш и на его аналитическое обеспечение в том числе, есть главная причина того, что Россия будет и дальше проигрывать в СЦВ, и мы можем потерять страну. Причем, выиграть тут означает не результат агрессии, как это всегда ассоциируется со словом «война». Выиграть тут – это вести себя так, что СЦВ против России становится проигрышной, невозможной или безрезультатной. Эффект защиты тут – вторичен, автоматичен и есть следствие другого поведения, а не противоатака.

Формула выигрыша России в СЦВ должна быть двухсоставной:

Россия отстает в каждой из составляющих формулы: в элементной базе коммутационных и информационных систем, их алгоритмике, в наличии независимого аналога Интернета (Китай его создает), в коммерческом распространении ГЛОНАС и т.д. Но более всего – в своей мировоззренческой основе, наличии Русского геополитического проекта и идеологии. Именно последнее фундаментально лишает Россию шансов на выигрыш.

Можно сказать и так: Россия сегодня ментально не готова к СЦВ и выигрышу в ней. Ментальная проблема входа в сетецентричные войны состоит в следующем:

1. в стереотипах — нет должного осознания того, что с переходом в постиндустриализм существенно меняются все базовые представления о мире и их реальном проявления, как следствие, меняются и те представления, которые лежат в основе любых частных знаний (профессиональных) и практик;
2. в стереотипном взгляде на управление и способ любой соорганизации людей исключительно как на информационной основе, тогда как есть и другая, безинформационная основа – матрица общих ценностей и картины мира, позволяющая параллельно, синхронно и независимо приходить к взаимосогласованным действиям при любых изменениях;
3. в ментальной установке на объективизацию всего и вся (следствие рациональной науки) – на восприятие всего как внешнего, тогда как с переходом в виртуальный век внешнее все более зависит от внутреннего, субъектного и субъективного;
4. в потери своих культурных кодов, разрушении своих архетипов и истории, вестернизации;
5. как следствие всего этого, в недооценке СЦВ как принципиально нового типа войны.

Прокомментируем последнее утверждение. Ошибочно сводить СЦВ только к ее информационно-коммуникационной составляющей, возможностям обрабатывать гигантские объемы данных, выстраивать бесструктурные субъекты или сводить к особым матмоделям борьбы и принятия решений. Вместе со всем этим в СЦВ нужно видеть еще следующее – ее отличительные (новые) признаки:

1. если все предыдущие типы войн были относительно симметричными – воевали однотипным оружием, различие сводилось к превосходству в численности, мощи и тактики, то СЦВ – это война между различными уровнями цивилизационного развития противников, когда определяющим становится именно цивилизационное превосходство;
2. именно это определяет то, что СЦВ ведется не только и не столько военными средствами, сколько мирными – поэтому им трудно противостоять: они вписаны в легальные инструменты управления, демократии, культуры, СМИ, образования и т.д. Это делает их неотличимыми и неотделяемыми от обыденной жизни и поэтому крайне эффективными как средство манипулирования;
3. СЦВ ведется в режиме нон-стоп и на все 360 градусов – против врагов и друзей. Она тотальна;
4. если в предыдущих типах войн чтобы победить, нужно было воевать самому, лично (и поэтому быть героем), заходить для этого на территорию врага, то в СЦВ всего этого не требуется – извне перепрограммируется мышление и поведение «аборигенов» таким образом, что они сами разрушают свою страну или власть изнутри. Поэтому СЦВ – это сподвигание к саморазрушению и непротивлению;
5. виртуализация — использование социальных технологий вкупе с информационными для достижения эффекта «чистых форм» (безоболоченных). Так как чистые формы обладают повышенной эффективностью и рядом преимуществ. Так, они: (а) внешне выглядя как бесструктурные; (б) обладают «радиационным свойством» — легко проникают сквозь структурные формы любой природы и функциональности (государственную границу, власть и др.); (в) основаны на сочетании процессов хаоса и упорядочения; (г) используют бинерные подходы — процессы концентрации обеспечивают не централизацией, а распределенностью и быстрой переструктуризацией на сетевой подложке за счет структурной подвижности и комбинации своих структурных форм (так, в традиционных структурах концентрация достигается фиксированным и постоянным способом – через линейно-иерархическую структуру, пирамидальность; в сетевой структуре – не за счет структуры, а импульса в распределенной структуре);
6. эффект «призрачного субъекта» — принципиально необнаруживаемого субъекта, но который является субъектом не в привычном смысле, а как эффект взаимодействия 2-х противоборствующих субъектов и их 2-х зон сознания – рефлексивной и защищенной от рефлексии⁵. «Призрачные субъекты» образуют далее «призрачные сети»;
7. СЦВ, как и любая война, есть действо по аккумуляции и направленному применению социальной энергии. Специфика тут состоит в характере этой энергии, способах аккумуляции, формах ее применения и управления. Если в истории мы имели мотивом к аккумуляции энергии материальный интерес, идеологию или необходимость защитить страну, то СЦВ использует сакральную энергию (надсущностных смыслов), конвертируя и маскируя ее уже в различные социальные формы (идеологические, сетевые и т.д.). Энергия в СЦВ – это энергия захвата Будущего, путей движения к нему.

Последнее определяет, почему формула выигрыша в СЦВ и аналитической безопасности России должна включать в себя метафизическую составляющую и быть за счет этого асимметричным ответом. А также определяет то, что ведение СЦВ не есть отдельно выделенное и акцентированное мероприятие – проигрывать или не проигрывать в СЦВ, по сути, это выбор своего образа жизни и развития. Отказ от своей самости в этом и есть главное условие проигрыша в СЦВ. Истинная защита – в асимметричном взгляде на Бытие, на Мир, на Истину, на человека. Только в этом можно получить сопоставимую метафизическую энергию защиты.

Метафизика имеет дело с универсальным, глубинным, сакральным и бытийным, имеет, прежде всего, иррациональные формы проявления. Но именно иррациональность все время уходит в обсуждениях СЦВ на вторые и третьи планы, что неверно в стратегическом и тактическом плане. В стратегическом, потому что работа с иррациональными факторами – отличительная особенность постиндустриальной эпохи и СЦВ в ней. В тактическом, потому что это приводит к упрощению понимания и лишает нашу науку требуемой постановки задач по СЦВ.

Например, математическое моделирование СЦВ. Пожалуй, большая часть отечественных работ по СЦВ относится к математическому моделированию и алгоритмизации СЦВ. В таких подходах СЦВ рассматривается как некое формализуемое противоборство – конфликт, как некие способности (типы сознания) и процедуры выбора и принятия решения в нем. Не отвергая такие подходы в принципе, тем не менее, есть смысл задаться рядом проверочных вопросов по их поводу:

1. что, собственно, дают нам эти подходы для понимания СЦВ и организации выигрыша в ней;
2. каковы пределы эффективности чисто математических подходов к СЦВ и каково их соотношение с иными подходами;
3. на что должны быть направлены матметоды в СЦВ – какой должна быть полная постановка задач для матмоделирования?

Эти вопросы и ответы на них необходимы, исходя из главного соображения – не допустить потери способности что-либо понимать в СЦВ, в том числе протаскивания через матметоды старых подходов к пониманию и моделированию войн в постиндустриальную эпоху. Опасность этого существует в связи с особенностью самой математики, цифры, любого матанализа – зависимостью от исходной аксиоматики и возможностью достаточно долго работать с абстракциями, в том числе не имеющими аналогов в реальной действительности. Математика начинается там, где происходит абстрагирование от всех содержательных особенностей объектов для оперирования только с их количественной и временной определенностью (за пространственную определенность отвечает геометрия). Это несет риски — абстрагирование позволяет уйти не только в несуществующую сложность, но и в обманчивое упрощение. В первом случае мы становимся излишне зависимыми от матметодов, во втором – слепыми. В обоих случаях будем пользоваться ложными представлениями и их моделями, следовательно, будем находиться в изначально проигрышной мировоззренческой ситуации.

В целом опасны два вида абстрагирования, уход от двух аспектов (сущностей) СЦВ — от содержательного и иррационального. Оба абстрагирования являются методологическими (неизбежными) издержками. Первый — следствием природы математического подхода, второй – мировоззренческим (гносеологическим) выбором в основном вопросе философии в пользу «первенства материи над сознанием» (материалистической онтологии). Все это нужно иметь в виду, оперируя матметодами в СЦВ.

Очевидно, самый общий ответ на заданные выше вопросы должен быть таким: матметоды должны дать нам новое и/или более точное понимание рационального и иррационального содержания СЦВ и операционализировать управление ею на этой основе («понимание + управление»). Мы видим, что матметоды тут направлены (а) на содержание СЦВ и (б) на признаки проявления этого содержания. В последнем случае мы и получаем искомую возможность для операционализации. При этом наше понимание не может быть вне той или иной парадигмы мышления, коих различают три – классическую, неклассическую и пост-неклассическую. Поэтому матметоды должны обслуживать последнюю, пост-неклассическую парадигму, как наиболее адекватную постиндустриальному времени. Это же означает, что наш взгляд на СЦВ предварительно должен быть сформирован именно таковым.

Первый из трех выше названных вопросов – содержательное и результативное пространство матметодов в СЦВ – вызван следующими дополнительными обстоятельствами. Природа СЦВ одновременно (ир)рациональна. Поэтому возникает вопрос общего порядка – насколько, вообще, возможно математизировать иррациональные факторы СЦВ? Какова и от чего зависит граница редукции иррациональных факторов в матмоделировании СЦВ, ниже которой их матмоделирование теряет всякий смысл? Анализ же материалов по формализации СЦВ показывает, что все они, в основном, сосредоточились на: технологиях борьбы – выигрыша/проигрыша при построении логики противоборства; способностях понимать и предвидеть; факторах – материальных и ценностных – задействованных в борьбе. И мы видим, что все это является достаточно универсальным для любого типа войн и не несет еще в себе специфичных черт СЦВ. Что и настораживает в этих работах – насколько они тогда соотносятся с СЦВ?

Второй вопрос – о пределах эффективности матмоделирования СЦВ – имеет своим основанием более широкую постановку вопроса: каковы могут быть средства формализации и отображения содержания и природы СЦВ? Ответ тут возможен после полного уяснения природы СЦВ и соотнесения с ней методов ее формализации, в отранжированном списке чего и будет понятно место матмоделирования. Третий вопрос – о полной постановке задач для матмоделирования СЦВ – по сути, связан с нашим пониманием не только СЦВ, нашего асимметричного ответа в ней, но и с мировоззрением в целом – пониманием цивилизационной (метафизической) коллизии постиндустриальной эпохи.

Повторим еще раз: отказ от рассмотрения метафизический и иррациональной стороны СЦВ разоружает. Но понимание именно этого выводит на понимание ее целей, формулы и представлений о человеке. И их метафизическое прочтение ближе всего подводит к искомому асимметричного поведения в СЦВ.

Формула и цели сетецентричной войны

Не смотря на свою внешнюю запутанность, внешнюю безсубъектность и тотальность, СЦВ также подчиняется общим законам войны. Кроме своей технической стороны любая война есть проявление мировоззрения, выраженного идеологически. Она все равно должна иметь сущностные, смысловые основания – реальные или мнимые, выдаваемые за реальные. Всегда в ее оправдание и получение духа и энергии под нее требуется предъявление Идеала — во имя чего все и свершается. Поэтому исходная формула сетецентричной войны будет следующей:

Идеал + повод + сеть (1)

или, в более обобщенной форме:

Источник + форма + организационный движитель («квантовый наблюдатель») (2)

где: Идеал и повод есть смысловой источник войны, сеть – форма ее проведения, включая своего сетевого организатора квантового наблюдателя» — неопределяемого формально (расчетно) и внешне модератора СЦВ.

Важно видеть и различать различные роли Идеала и повода. Идеал относится к глубинным, фундаментальным, мировоззренческим, а потом и не снимаемым основаниям СЦВ. Идеал и мировоззрение служит основанием того, что СЦВ ведется постоянно, в режиме нон-стоп и на 360 градусов (против врагов и друзей). Повод же – текущее событие, которое играет двойную роль: является спусковым крючком к переводу сетецентричной войны в активную и открытую фазу, выполняет роль симулякра – заменителя Идеала или его подмены, точки незаметного перехвата представлений об идеальном у используемой стороны («мыслящей паутины») для реализации своего Идеала.

Важно, что формулы СЦВ по-своему воспроизводят одну из формул Бытия «логос – форма – движение» (рис.1). Можно утверждать, что СЦВ – частный случай механизма сотворения мира, его воспроизведение в своих корыстных (проектных, идеальных) целях. И в этом – основная сила СЦВ.

Рис.1. Формулы Бытия и СЦВ

Формульная связь Бытия и СЦВ позволяет нам понимать глубинный механизм СЦВ и его метафизическую сюжетную и операционную природу. СЦВ – всегда сюжетна. Сюжетность же всегда трехслойна – в любом акте или сценарии СЦВ одновременно присутствуют сюжет конкретного момента (событие), сюжет геополитического проекта (политика) и сакральный, бытийный сюжет (метафизика, Идеал).

Но, как правило, большинство теоретиков и аналитиков из 3-х слоев видят первые два. Тем самым основная и порождающая сюжетность остается невидимой и выступает как нечто иррациональное в СЦВ. И понятно, что асимметричный ответ в СЦВ должен вскрывать полную ее сюжетность и аналитически разоблачать тогда ее иррациональный операционализм. В этом будет, кстати, будет выражаться применение главной компетенции в XXI веке – умение переводить знания «инкогнито» в «когнито», тайное и сокрытое делать явным, операционализировать иррациональное. Но для этого аналитика должна стать другой.

Понимание трехслойной сюжетности СЦВ важно в нескольких отношениях:

a. метафизическая сюжетность сообщает СЦВ логику и энергию;
b. позволяет переопределить понятие целей в СЦВ – это не то, что люди выставляют себе сами, но то, что вытекает из метафизического сюжета и служит ему. Высшее целевое поведение в СЦВ, таким образом, это служение сюжету СЦВ;
c. метафизический сюжет отражает полное и цельное видения Бытия (мировидение). Может принадлежать людям (например, мировой элите, жрецам) или выражать коллизию отношений на божественном уровне – быть надчеловеческим сюжетом, в котором человечество лишь ресурс в разрешении некой сакральной коллизии (борьбы). Но понятно, что бытийная мета-система не может замыкаться на цели человека – она имеет свои цели. Поэтому цели жречества и любого геополитического проекта – вторичны и производны от сакральных;
d. сюжетная сакральная коллизия Бытия – это мифологическое, теологическое осознание людьми духовных механизмов реализации формулы сотворения мира «логос-форма-движение». В операционном смысле духовное концентрируется в понятии Идеала. Идеал (логос, образ), как и информация, есть важнейший инструмент сотворения, и именно поэтому Идеал является важнейшей точкой сборки всей схемы СЦВ;
e. если оценить мифологическую сюжетность любых религий, в том числе языческих, то между ними есть много общего (что наследует и религии авраамистического корня). Будучи по-разному выраженными по лицам, участникам, все равно в центре сюжетов они содержат борьбу Добра и Зла, возникших в результате божественной коллизии — проявленных эго, гордыни, ослушания. В результате чего возникает разделенность, режим наказания, период исправления и т.д., а также необходимость энергетического обмена между участниками сюжета для их выживания⁶. Поэтому СЦВ также должна рассматриваться как театр борьбы Добра и Зла в том мифологическом сюжете, которым вооружен враг России по СЦВ;
f. наконец, выбор людей – к какому сюжету принадлежать, осуществляется чаще всего независимо от них самих. Выбор предопределен местом рождения, культурной и религиозной принадлежностью, принадлежностью к сословию по рождению. В этом смысле служение не выбирают – оно человеку социально привносится с его рождением. Сегодня осознание своей принадлежности выражено в индивидуальном и коллективном сознании – эгрегоральном (стереотипном) и рефлексивном (надэгрегоральным) их видах. И можно на Земле выделить политические режимы и народы, которые условно можно отнести к силам Добра или Зла – не им в укор, но в силу ресурсного характера самого человечества в такой борьбе. Поэтому есть геополитические проекты, которые реализуют опасные сценарии развития цивилизации – например, установление Нетократии и неорабства на основе NBIC-технологий и победы в СЦВ. Все то, что этому противится, в том числе в ходе СЦВ, находится на стороне Добра. Но уточним: Запад и Нетократия – не Зло, но его проявление. Зло метафизически персонифицировано совсем другим персонажем – Диаволом, Люцифером и т.д.

На рис.2 представлен вариант схемы СЦВ, замкнутой на оперирование сюжетным Идеалом, распакованным на Добро и Зло.

Рис.2. Принципиальная схема логики СЦВ

На рис.2. есть вертикальные сборки (1-2-3) и горизонтальные переход между ними. Идеал достигается через геополитический проект, в который ресурсом вставлено индивидуальное и коллективное сознание людей и их выбор будущего (формируемых через СЦВ обстоятельств, коллективной формы существования). Тогда СЦВ есть некое проектное действо (и поэтапная борьба) под каждую вертикальную сборку и переход между ними. Успех зависит от того, какая модель человека будет навязана.

Феномен «Слова» распаковывается на виды человеческого сознания, осознанный идеал, язык и культурные коды (архетип) своего народа. В результате возникает общность, социальность как готовность принять ту или иную форму своего бытия и допустимых событий («со-бытия»). Тем самым Слово (Логос) получает не только языковую и эгрегоральную субстанциональность, но и социальную оформленность, конвертируется в социальную энергию. Будущее в этом смысле оформляется – достигается формальным социальным способом.

Идеал обеспечивает самонастройку и готовность отдавать свою энергию общему – общему социальному (участвую в его эгрегоре, через квазисознание) и общему метафизическому (через формальную встройку в геополитический проект). И с точки зрения СЦВ лучшим, идеальным вариантом является, когда сознание человека максимально автоматично, его выбор – автоматичен тоже (или жестко задан), а форма – универсальна и абсолютна в своей универсальности как мера всему. Такую модель человека можно условно назвать «Модель Жертвы» или «Модель жизни Жертвы». Это – ментальная, информационная и операционная модель человека, особый конструкт. Она эффективна тогда, когда вписана в современные цивилизационные возможности полностью, коль скоро мир стал глобальным. Тогда автоматичное поведение Жертвы через меру абсолюта как единый абсолютный ресурс (чистая согласованная социальная энергия) конвертируется в геополитический проект, через который и приносится дань метафизическому сюжету. В этом и выражается предельная форма служения и победы в навязанной СЦВ – влияние на кого-либо (доведение до состояния, жизненной позиции Жертвы) и проектная деятельность во имя своего Высокого (переустройство мира).

Автоматичность обеспечивает то, что на минимуме и постоянном контенте информации (псевдо-идеале, симулякре) обеспечивается максимальный съем социальной энергии, так как для этого всегда создаются поводы – желание овладеть формой своего существования и через это стать целостным, соединенным с неким дальним Идеалом. В СЦВ в качестве такой желательной для всех обывателей формы выступают капитал, Интернет и сеть. И эти формы, как и положено для СЦВ и метафизического сюжета и проекта, выполняют функцию абсолютной меры всего:

a. капитал стал абсолютной мерой всего – вещей, человека, возможностей к развитию и т.д. – тем, что деньги стали выражать все, стали мерой упразднения сущности во всем – превращения всего в чистую форму, и именно поэтому стали аккумулировать на себе энергию людей. И именно потому капитал стал всеобщей вожделенной субстанцией, а сама его фиксация и аккумуляция в виде записей на электронных счетах и привязка номинала к эмиссии валюты (инфляции) делают его тотальным и гибким инструментом управления в руках элиты (жреческой и финансовой). Капитал, деньги – единая и почти абсолютная форма выражения всего, что и делает все, в том числе человека идеальным ресурсом геополитического проекта Зла. Мир дольний таким образом становится ресурсом миру Горнему – каким он видится в метафизическом сюжете в геополитическом проекте в СЦВ;
b. Интернет и сеть становятся абсолютной мерой всего тем, что уже почти перевели личную и социальную жизнь, а значит, и коллективное сознание, не просто в универсальную информационную форму – биты и байты, но подготовили тем самым матричное поведение людей – когда любая личная трансакция теперь становится возможной только из-за разрешенного доступа к социальной сети, назначенного статуса в ней. Тотальная идентификация всех в Интернете делает не только тотальным контроль за всеми, но и то, что теперь жизнь стала тождественна разрешенным информационным трансакциям в Сети.

Интернет, Сеть и Капитал соединяются сегодня воедино, в синергию, и становятся универсальными формами управления и инструментами тотальной СЦВ в постиндустриальную эпоху. Уже можно говорить об информационной (законченной) форме капитала и, наоборот, о приобретении капитальной силы информацией. Воспроизводство и развитие этих форм подменяет и опосредует собой развитие как таковое, борьбу Добра и Зла. Теперь со Злом становится возможным бороться только в меру пропуска через эти универсальные формы. Именно поэтому центры эмиссии «меры всего» — денег, капитала и информации (сервера Интернета) – находятся в одних руках, в США.

Но метафизика определяет и другое – условие баланса и самой возможности борьбы: у Добра, кроме назначенных ему форм существования – капитала и Интернета, есть и свои формы существования – сознание и подсознание людей и прямые формы обращения к ним – язык, образы, со-весть (инсайд), чувства и способность различать и оценивать на их основе. То есть Слово имеет и другой путь движения к человеку, чем тот, который используется в СЦВ. Объединенная языковая совокупность и способность чувствовать и образно расшифровывать слова, свой родной язык создает нечто второго Интернета – коллективного бессознательного, коллективного квазисознания. И это – прямая конкуренция Интернету электронному и угроза СЦВ.

Поэтому не зря определяют главными технологиями постиндустриального общества языковедение⁷ и безинформационные способы коммуникаций на уровне прямого сознания⁸. Сегодня сознание зафиксировано в языке, мифах, современных мировоззренческих установках (идеологемах) и переведено через квазисознание в эгрегоральную, информационно-энергетическую форму. Следовательно, центр сетецентричной борьбы направлен именно на эти носители – язык и мифологемы. Чего мы сегодня и наблюдаем под видом вестернизации нашей культуры, принятия идеалов неолиберализма и его установки на толерантность, в том числе к фактам разтабуирования многих культурных запретов. Технически это выглядит как использование нано-, био-, информационных технологий (трех первых букв аббревиатуры NBIC-технозеноза) для оперирования когнитивными технологиями (четвертой буквой «С»). Таким образом, перехваченная энергия для 1-й сборки на рис.2 (слово – модель и выбор человека) конвертируется в перехват 2-й сборки, Будущего как системы контролируемых обстоятельств.

Капитал, как информационная мера всему, подменяет собой другую меру всему – соответствие образам, метасмыслам, «со-весть», инсайд, оценку чувствами. Эта мера становится дважды невозможной – подменяются и исчезают смыслы, единственной мерой остается капитал, назначенная стоимость – форма обмена, доступа ко всему, право на социализацию. Как только деньги перешли в записи на счетах в виде байтов и битов, в базы данных в компьютере, в чисто информационную форму, геополитический проект превратился в схему размещения глобального капитала и глобальную капитализацию (трансакции разрешенного доступа) социальной жизни. Тем самым техническая подготовка к режиму Нетократии почти завершена. Последний рубеж – в полном истреблении смыслов. В присвоении Слова, технологии оперирования им. Через модель мышления и жизни Жертвы.

Возможно, именно это и является тем новым, что привносит нам сегодня XXI век – враг моделирует под себя будущую жертву и только потом ее таковой использует. Раньше войны состояли в том, что (а) жертву не моделировали, но принимали такой, какой она была, (б) чтобы ее уничтожить (победить), к ней приходили непосредственно, (в) ее уничтожали и (г) делали это своими руками (становились героями). СЦВ парадигму меняет напрочь: жертва предварительно обрабатывается (перепрограммируется), на территорию жертвы заходят «мягкими технологиями» (культурными, идеологическими и институциональными, когда жертва подтягивается и даже «приравнивается» с собой, например, через ВТО, саммиты, стандарты); прямого контакта с жертвой делать не обязательно – большая часть перепоручается компрадорской элите и обслуживающей ее бюрократии для институциональной перестройки структуры противника и ментальности его масс.

Скрытая идеологическая и управленческая установка модерна, на которую указывал еще Э.Фромм, «надо, чтобы человек сам стремился стать таким, каким от него требуется» (лучший раб тот, кто считает себя свободным), тут доводится до совершенства. Оно состоит в том, что если раньше эта установка использовалась в целях эксплуатации и капитализации – экономической гегемонии, но при этом поведение человека внешне выглядело как стремление к карьерному росту и благости жизни (что он и получал), то теперь его поведение становится оружием разрушения этой благости его же руками. Но для этого человек-жертва должен говорить и мыслить как его победитель – у них должно быть максимальное число операционных точек соприкосновения. Ясно, что победитель (те же США) не собираются мыслить и говорить по-русски, нашими словесными образами. Все с точностью до наоборот. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

________
Примечания
4. Сайт Академии информационной защиты http://admvplitm.wix.com/academiyaisz#
5. А.Денисов. «Призрачные» субъекты в управлении современным военным и политическим конфликтом — http://netocracy.us/Articles/2010_04_27.pdf
6. Г.Джемаль. Лекция 5. Эзотерические основания современной западной цивилизации — http://www.kontrudar.com/?p=659
7. Л.Гореликов. Е.Гореликов. Объективно-историческая логика формирования гражданской целостности глобального социума http://www.trinitas.ru/rus/doc/0016/001d/00162213.htm
8. Денисов А.А., Денисова Е.В. Постиндустриализм: проблемы и задачи новой кадровой политики. // Экономические стратегии, №3 (69), 2009. – С. 64–71.